Уже два года наша страна живет в состоянии войны. С чем у вас стала ассоциироваться Украина после начала 2014 года?
— Украина у меня ассоциируется со страной, которая пытается разорвать кровавую пуповину, связывающую ее с Советским союзом. Пока это не очень удается, но она на верном пути. Сейчас очень многие критикуют правительство, обвиняют друг друга в коррупции, бросаются стаканами, но я вам так скажу: пусть они лучше стаканами бросаются, чем сидят как "попки" и принимают какие-то фашистские законы, как в России. Все-таки это живой парламент и живое правительство. Самый главный побочный эффект второго Майдана (а он проистекает из первого), что при всем драматизме, эпическом значении победы Майдана, в Украине практически потеряно доверие к людям у власти. Кто бы сейчас ни пришел, ему будет безумно тяжело, ведь потому и появляются литовцы, грузины, что нет доверия. Власть как институт пытается найти людей, которым бы доверяли. В кратком промежутке это недостаток, а в перспективе это — очень большое завоевание, потому что сейчас власти по-настоящему нужно доказать, что она там, где должна быть. Иначе ей никто не поверит и будет очень трудно. Пока в Украине власть принадлежит народу. И если народу опять будет невмоготу, то он изберет себе новую власть, только и всего.
— Да, запрос на новых людей есть, но есть еще и очень агрессивная политическая среда внутри страны. Мы видим, что не все приживаются.
— Это другой вопрос — приживаются они или нет. Я говорю о том, что власть отчаянно ищет кого-то, к кому относились бы с доверием. Власть видит, что сейчас в Украине не найти того, кому однозначно будет доверять народ. Ну, придется работать без доверия и зарабатывать его кровью, а потом и тяжким трудом.
— Когда закончится война — вопрос по-прежнему открытый. Но сейчас все чаще спрашивают, насколько оправданы были жертвы, можно ли было обойтись меньшей кровью, если бы и руководство страны и командование действительно стремились бы закончить эту войну и имели для этого волю. Как вам кажется, оправданы ли жертвы, которые принесла Украина и продолжает приносить?
— На мой взгляд, никакие жертвы нельзя оправдать. Но здесь не вина Украины, здесь вина полностью лежит на России, потому что она развязала эту захватническую войну. Конечно, Украина могла бы обойтись без жертв, сдать Донбасс, точно так же, как сдали Крым, без единого выстрела. Но если бы даже руководство решило так сделать, думаю, что люди бы с этим не согласились. Российская армия, — давайте не будем прятаться за словом "сепаратисты", потому что это просто вывеска, на самом деле там были российские наемники, регулярная российская армия, ну, и какие-то бомжи из Донбасса, которых вооружили до зубов и научили пользоваться танками и "Буками", — это громадная вооруженная современным оружием армия. По существу, она воевала не с украинской армией, которой на тот момент практически не существовало, а с вооруженным майданом. Это люди-добровольцы пришли на войну и стали воевать за свою родину и независимость. И принижать значение этих жертв, значение победы (а Украина победила в этой войне), несмотря на все тактические поражения, недопустимо. Украинцы, погибшие в этой войне, — настоящие герои, они отстаивали свою независимость, свободу своего выбора, сражались за свой дом и победили.
— Вы называли бои за Донецкий аэропорт украинским Сталинградом. Сами бойцы, которые обороняли ДАП, не жалеют о том, что этот Сталинград вообще имел место, ведь столько товарищей по оружию погибли?
— Они жалеют, что товарищи по оружию погибли, но не жалеют, что были там и сражались.
— О чем вы больше всего вспоминаете из тех дней, проведенных в аэропорту?
— Конечно, все время что-то приходит: глаза защитников, руки, лица. Я таких глаз и таких лиц не видел ни на одной войне.
— Вашу книгу "Аэропорт" украинский читатель воспринял очень хорошо. Как к роману отнеслись в России и можно ли его купить в Москве?
— Купить в Москве нельзя, роман официально не запрещен, но по существу запрещен, потому что я знаю, что четыре издательства хотели его издать, им просто сверху не разрешили.
Но этот роман не был до конца отредактирован и до конца дописан. Мы стремились быстрее, по горячим следам, наверное, это было мое упущение. Сейчас, когда я разговариваю с людьми, я понимаю, какие ошибки были допущены, чего не должно было быть. Когда я смотрю на роман со стороны, понимаю, что так не делается. Но я решил его если не переписать, то исправить много ошибок, дополнить большим количеством реальных военных эпизодов, которые ранее не вошли в книгу, и изменить ее финал.
Пусть не обижаются на меня читатели, которые могут сказать, что вот, вы нам "впарили" одну книгу, но вам не понравилось, теперь новая, но сколько можно Анну Каренину толкать на рельсы? Простите меня, все самое главное в ней остается, я просто сделал ее лучше, на мой взгляд, а дальше решать читателям. Именно этот вариант выходит в Польше и Голландии 30 марта, а также в Чехии, Эстонии и Грузии; именно этот вариант будет переводиться на английский язык.
— То есть, деньги, которые вы собирали на перевод книги на английский язык, будут использованы для перевода второй редакции.
К сбору средств для перевода присоединилась и украинская диаспора в Арабских Эмиратах, она также помогла выпустить аудиокнигу "Аэропорт". В Одессе на перевод собрали $3 тыс. Автор романа уверен, что Украине эта книга нужна больше, чем ему самому, ведь если ее прочитают в разных странах мира, то за рубежом узнают другой, отличный от транслируемого Россией, взгляд на войну на Донбассе. Сегодня представления о том, что это за конфликт, по-прежнему мало. Лойко приводит пример Нидерландов: 6 апреля в стране состоится референдум по поводу ратификации парламентом Соглашения об ассоциации ЕС и Украины; по данным социологических опросов, около половины граждан Нидерландов готовы проголосовать против решения парламента.
Сейчас в Голландии — огромное количество российских пропагандистов, которые борются там, наверное, за очень большие деньги, чтобы предотвратить поступь Украины в Европу. Я не знаю, что там делает украинская пропаганда, я вообще против пропаганды. Моя книга выходит в Голландии за три недели до референдума большим (как для этой страны) тиражом — 5 тыс. экземпляров. И если она как-то повлияет на этот выбор, если Украина этот референдум выиграет...
— Вы затронули тему пропаганды и информационной войны. Как вы думаете, каким образом ваше освещение событий на востоке Украины влияет на информационное противостояние между двумя государствами?
— У вас есть Министерство информационной политики, вот вы их спросите, я же не в курсе этих дел. Мне важно, чтобы люди прочитали, я не хочу никого ни в чем убеждать, просвещать, это — не политическая книга, это — роман. Мне хочется, чтобы он затрагивал сердца людей, а не их политические убеждения. Если одно не будет мешать другому, ну что же, я рад, но меня совершенно не интересует политическая судьба моей книги.
— Помнится, вам когда-то предлагали стать заместителем министра информполитики Юрия Стеця. Чем эта история для вас закончилась?
— Эта история закончилась тем, что я потерял работу в Los Angeles Times, меня обвинили в необъективности. Я сижу без работы, не знаю, кому нужно было делать это объявление, тем более — в газетах. Ну, огромное спасибо, может, я найду себе что-то более интересное. А если серьезно, то Los Angeles Times закрыло свои иностранные бюро, и это совпало с тем доносом, который на меня написал кто-то из сотрудников газеты.
Сергей Лойко все же называет имя своего главного недоброжелателя в Los Angeles Times — Кэролл Уильямс. Ее сократили вместе с Лойко и другими сотрудниками, в целом, уволив около 90 человек. По словам Лойко, ему пришлось разделить с Уильямс одну из самых престижных в США премий — OPC (The Overseas Press Club of America), которую ему присудили за серию статей о войне в Украине. “Кэролл Уильямс — старший иностранный корреспондент, пользуясь своим влиятельным положением в газете, примазалась к моему пакету, написала две какие-то скучные аналитические статьи, ее вставили в этот пакет, и она получила премию вместе со мной! — возмущается Лойко. — Ну, я не против, конечно, но она от войны была дальше, чем от Марса, ее ноги там не было. Я — человек простой, я открыто заявил, что меня это морально унижает". После этого, рассказывает журналист, Уильямс написала на него донос руководству газеты, обвинив в необъективности и проукраинских настроениях, а также сообщив о предложении занять должность заместителя министра информполитики Украины. Лойко подчеркивает, что никого из представителей министерства в этой истории не обвиняет, однако услуга оказалась медвежьей, и хотя журналист от должности отказался, его это от кривотолков не спасло. Не защитило Лойко и то, что одновременно с наградой OPC он получил редакционную награду, которую дают по итогу голосования сотрудников Los Angeles Times за звание лучшего зарубежного корреспондента 2014 года. Материалы Лойко также были выдвинуты на Пулитцеровскую премию. Однако, рассказывает журналист, еще на этапе предварительного отбора он был отсеян, уверен, что из-за того, что в пакете были тексты Уильямс.
— Вы еще планируете писать книги о войне в Украине?
— Я пока высказался. Я планирую какие-то книги писать, но пока дополнительного материала не имею. Горячей фазы войны там нет, я продолжаю доводить до ума эту книгу, посмотрим, что будет с ней, время покажет.
— Вам предлагали контакт на экранизацию романа компании Columbia Pictures и Sony Pictures, вы отказались его подписывать...
— Ну, что тут сказать, наверное, я — идиот. Если бы я подписал этот контракт, это была бы дополнительная реклама моей книги. Но, может быть, в результате даже кино бы не сделали. Контракт состоял из трех частей. Первая: они за очень небольшие деньги покупают у меня пожизненные права на персонажей моей книги, на их историю, — то есть эксклюзивные права на всю мою книгу (сначала предлагали $5 тыс., закончилось все на $7,5 тыс.). Далее, если они напишут сценарий, в котором я участвую как консультант, то там уже очень большие деньги. А если сделают кино, где я тоже буду консультировать, там тоже гигантские для меня деньги. Весь контракт был $157,5 тыс.
От контракта пришлось отказаться — в первую очередь, потому, что не было уверенности в том, что фильм действительно снимут. Продажа прав на историю, рассказанную Лойко, означала бы, что никто другой не сможет ее экранизировать. С выходом англоязычного варианта писатель надеется, что его роман издательства, а возможно, и кинокомпании, смогут прочитать самостоятельно, а не с помощью так называемых профессиональных ридеров, среди которых — немало россиян, настроенных по отношению к Украине не особо лояльно.
Сергей Лойко также считает, что фильм по роману "Аэропорт" мог бы стать лучшей пропагандой Украины в мире, поэтому в идеале его и снимать должны были бы в Украине, где богатых людей немало, а значит, можно создать пул инвесторов, пригласить хорошего режиссера по примеру поляков, которые в свое время сняли "Огнем и мечом".
— Как вы думаете, что могло бы положить конец войне на востоке Украины?
— Как только Путин по каким-то обстоятельствам уйдет из власти, естественным или неестественным путем, война сразу же закончится. Но Россия и Украина еще лет сто будут мириться. Эта война нанесла страшный вред во всех смыслах этого слова.
— По вашему мнению, как за эти два года войны изменились россияне и сама Россия?
— Россияне сейчас потихонечку начинают меняться в лучшую сторону, потому что в битве между холодильником и телевизором холодильник начинает понемногу выигрывать. России для этого нужно было военное поражение. Вот она проиграла в Украине, потом, чтобы замаскировать свое поражение, полезла в Сирию. По тому, как все идет, в Сирии она тоже проигрывает. Если еще будет война с Турцией, то Россия с треском проиграет и ее, тогда будет национальное унижение, оно пойдет на пользу, как это было в гитлеровской Германии после разгрома фашизма. Я не хочу, чтобы Россия была как страна разгромлена, но поражение руководства как-то мозги проясняет. Когда Россия украла Крым, на этом многие люди сломались, даже либеральные. У моих знакомых как будто из затылка вытащили один чип и вставили другой. Я не знаю, может, есть какие-то специальные технологии, но население России катастрофически зомбировано. Но сейчас я наблюдаю, как это начинает угасать.
— А в чем это проявляется?
— Эта крымнашистская риторика — ее стало меньше. Нет этого остервенения среди жителей, который орут на каждом углу "Крым наш!", гораздо меньше людей ходят и ездят по улице с этими ленточками колорадскими. Заметно, что у людей появились другие проблемы, а не только как нам организовать Крым.
Сергей Лойко уверен: многим тяжело согласиться с тем, что захват Крыма был большой ошибкой, но понимание того, что война в Украине стала для Кремля колоссальным просчетом приходит. Большинство перестало мечтать о великой российской империи, их больше заботит покупка одежды детям или проблема заграничных поездок, которые теперь стали очень дорогими. "В России сейчас всем людям жить стало трудно. Все сыпется, еще год-полтора — под санкциями, и это будет СССР образца 1989 года", — говорит Лойко. Но он не исключает, что Путин может прибегнуть к войне как к средству решения вопросов, поскольку война остается его главным оружием, которое помогло ему прийти к власти и завоевать популярность. Хотя путинские войны, по сути, выиграны только в телевизоре, — считает писатель. "Ничего себе — выиграли войну в Чечне! Россия платит Чечне контрибуцию, там есть такой местный король, который делает, что хочет, никто ему слово не может сказать, в том числе и Кремль, и Путин, — говорит Лойко. — Не знаю, кто сейчас главный в России — Путин или Кадыров. Я не удивлюсь, если Кадыров будет его официальным наследником".
— Вы себя ощущаете безопасно в Москве, вас еще не записали в предатели?
— Если вам посреди ночи бросают в окно выхлопную трубу, и она приземляется возле постели посреди комнаты... Это случилось давно, еще в сентябре, когда вышла книга. Я даже не стал обращаться (в полицию), просто вставил новое окно, переехал жить в другое место. Какой в этом смысл? Наоборот, по милициям ходить — это подставляться. У меня был случай давно, когда в мою машину, которая стояла под окном, залез вор и украл магнитофон. А я выпрыгнул на улицу с газовым пистолетом в руках и задержал его, отвел в милицию. Через полчаса его выпустили. Это бесполезное дело. Кто будет искать? Они не могут ничего расследовать, если не хотят. А они и не будут хотеть.
— Те небольшие изменения, которые вы видите в своих соотечественниках, могут привести к более масштабным?
— Это эволюционный процесс. Никакой революции в России быть не может. Почему российские либералы так любят через губу говорить про Украину, лягать ее, показывать ее ошибки и слабости? Потому что они завидуют черной завистью, потому что в Украине получилось то, что не получилось и никогда не получится у них.
— Украина у меня ассоциируется со страной, которая пытается разорвать кровавую пуповину, связывающую ее с Советским союзом. Пока это не очень удается, но она на верном пути. Сейчас очень многие критикуют правительство, обвиняют друг друга в коррупции, бросаются стаканами, но я вам так скажу: пусть они лучше стаканами бросаются, чем сидят как "попки" и принимают какие-то фашистские законы, как в России. Все-таки это живой парламент и живое правительство. Самый главный побочный эффект второго Майдана (а он проистекает из первого), что при всем драматизме, эпическом значении победы Майдана, в Украине практически потеряно доверие к людям у власти. Кто бы сейчас ни пришел, ему будет безумно тяжело, ведь потому и появляются литовцы, грузины, что нет доверия. Власть как институт пытается найти людей, которым бы доверяли. В кратком промежутке это недостаток, а в перспективе это — очень большое завоевание, потому что сейчас власти по-настоящему нужно доказать, что она там, где должна быть. Иначе ей никто не поверит и будет очень трудно. Пока в Украине власть принадлежит народу. И если народу опять будет невмоготу, то он изберет себе новую власть, только и всего.
— Да, запрос на новых людей есть, но есть еще и очень агрессивная политическая среда внутри страны. Мы видим, что не все приживаются.
— Это другой вопрос — приживаются они или нет. Я говорю о том, что власть отчаянно ищет кого-то, к кому относились бы с доверием. Власть видит, что сейчас в Украине не найти того, кому однозначно будет доверять народ. Ну, придется работать без доверия и зарабатывать его кровью, а потом и тяжким трудом.
— Когда закончится война — вопрос по-прежнему открытый. Но сейчас все чаще спрашивают, насколько оправданы были жертвы, можно ли было обойтись меньшей кровью, если бы и руководство страны и командование действительно стремились бы закончить эту войну и имели для этого волю. Как вам кажется, оправданы ли жертвы, которые принесла Украина и продолжает приносить?
— На мой взгляд, никакие жертвы нельзя оправдать. Но здесь не вина Украины, здесь вина полностью лежит на России, потому что она развязала эту захватническую войну. Конечно, Украина могла бы обойтись без жертв, сдать Донбасс, точно так же, как сдали Крым, без единого выстрела. Но если бы даже руководство решило так сделать, думаю, что люди бы с этим не согласились. Российская армия, — давайте не будем прятаться за словом "сепаратисты", потому что это просто вывеска, на самом деле там были российские наемники, регулярная российская армия, ну, и какие-то бомжи из Донбасса, которых вооружили до зубов и научили пользоваться танками и "Буками", — это громадная вооруженная современным оружием армия. По существу, она воевала не с украинской армией, которой на тот момент практически не существовало, а с вооруженным майданом. Это люди-добровольцы пришли на войну и стали воевать за свою родину и независимость. И принижать значение этих жертв, значение победы (а Украина победила в этой войне), несмотря на все тактические поражения, недопустимо. Украинцы, погибшие в этой войне, — настоящие герои, они отстаивали свою независимость, свободу своего выбора, сражались за свой дом и победили.
— Вы называли бои за Донецкий аэропорт украинским Сталинградом. Сами бойцы, которые обороняли ДАП, не жалеют о том, что этот Сталинград вообще имел место, ведь столько товарищей по оружию погибли?
— Они жалеют, что товарищи по оружию погибли, но не жалеют, что были там и сражались.
— О чем вы больше всего вспоминаете из тех дней, проведенных в аэропорту?
— Конечно, все время что-то приходит: глаза защитников, руки, лица. Я таких глаз и таких лиц не видел ни на одной войне.
— Вашу книгу "Аэропорт" украинский читатель воспринял очень хорошо. Как к роману отнеслись в России и можно ли его купить в Москве?
— Купить в Москве нельзя, роман официально не запрещен, но по существу запрещен, потому что я знаю, что четыре издательства хотели его издать, им просто сверху не разрешили.
Но этот роман не был до конца отредактирован и до конца дописан. Мы стремились быстрее, по горячим следам, наверное, это было мое упущение. Сейчас, когда я разговариваю с людьми, я понимаю, какие ошибки были допущены, чего не должно было быть. Когда я смотрю на роман со стороны, понимаю, что так не делается. Но я решил его если не переписать, то исправить много ошибок, дополнить большим количеством реальных военных эпизодов, которые ранее не вошли в книгу, и изменить ее финал.
Пусть не обижаются на меня читатели, которые могут сказать, что вот, вы нам "впарили" одну книгу, но вам не понравилось, теперь новая, но сколько можно Анну Каренину толкать на рельсы? Простите меня, все самое главное в ней остается, я просто сделал ее лучше, на мой взгляд, а дальше решать читателям. Именно этот вариант выходит в Польше и Голландии 30 марта, а также в Чехии, Эстонии и Грузии; именно этот вариант будет переводиться на английский язык.
— То есть, деньги, которые вы собирали на перевод книги на английский язык, будут использованы для перевода второй редакции.
К сбору средств для перевода присоединилась и украинская диаспора в Арабских Эмиратах, она также помогла выпустить аудиокнигу "Аэропорт". В Одессе на перевод собрали $3 тыс. Автор романа уверен, что Украине эта книга нужна больше, чем ему самому, ведь если ее прочитают в разных странах мира, то за рубежом узнают другой, отличный от транслируемого Россией, взгляд на войну на Донбассе. Сегодня представления о том, что это за конфликт, по-прежнему мало. Лойко приводит пример Нидерландов: 6 апреля в стране состоится референдум по поводу ратификации парламентом Соглашения об ассоциации ЕС и Украины; по данным социологических опросов, около половины граждан Нидерландов готовы проголосовать против решения парламента.
Сейчас в Голландии — огромное количество российских пропагандистов, которые борются там, наверное, за очень большие деньги, чтобы предотвратить поступь Украины в Европу. Я не знаю, что там делает украинская пропаганда, я вообще против пропаганды. Моя книга выходит в Голландии за три недели до референдума большим (как для этой страны) тиражом — 5 тыс. экземпляров. И если она как-то повлияет на этот выбор, если Украина этот референдум выиграет...
— Вы затронули тему пропаганды и информационной войны. Как вы думаете, каким образом ваше освещение событий на востоке Украины влияет на информационное противостояние между двумя государствами?
— У вас есть Министерство информационной политики, вот вы их спросите, я же не в курсе этих дел. Мне важно, чтобы люди прочитали, я не хочу никого ни в чем убеждать, просвещать, это — не политическая книга, это — роман. Мне хочется, чтобы он затрагивал сердца людей, а не их политические убеждения. Если одно не будет мешать другому, ну что же, я рад, но меня совершенно не интересует политическая судьба моей книги.
— Помнится, вам когда-то предлагали стать заместителем министра информполитики Юрия Стеця. Чем эта история для вас закончилась?
— Эта история закончилась тем, что я потерял работу в Los Angeles Times, меня обвинили в необъективности. Я сижу без работы, не знаю, кому нужно было делать это объявление, тем более — в газетах. Ну, огромное спасибо, может, я найду себе что-то более интересное. А если серьезно, то Los Angeles Times закрыло свои иностранные бюро, и это совпало с тем доносом, который на меня написал кто-то из сотрудников газеты.
Сергей Лойко все же называет имя своего главного недоброжелателя в Los Angeles Times — Кэролл Уильямс. Ее сократили вместе с Лойко и другими сотрудниками, в целом, уволив около 90 человек. По словам Лойко, ему пришлось разделить с Уильямс одну из самых престижных в США премий — OPC (The Overseas Press Club of America), которую ему присудили за серию статей о войне в Украине. “Кэролл Уильямс — старший иностранный корреспондент, пользуясь своим влиятельным положением в газете, примазалась к моему пакету, написала две какие-то скучные аналитические статьи, ее вставили в этот пакет, и она получила премию вместе со мной! — возмущается Лойко. — Ну, я не против, конечно, но она от войны была дальше, чем от Марса, ее ноги там не было. Я — человек простой, я открыто заявил, что меня это морально унижает". После этого, рассказывает журналист, Уильямс написала на него донос руководству газеты, обвинив в необъективности и проукраинских настроениях, а также сообщив о предложении занять должность заместителя министра информполитики Украины. Лойко подчеркивает, что никого из представителей министерства в этой истории не обвиняет, однако услуга оказалась медвежьей, и хотя журналист от должности отказался, его это от кривотолков не спасло. Не защитило Лойко и то, что одновременно с наградой OPC он получил редакционную награду, которую дают по итогу голосования сотрудников Los Angeles Times за звание лучшего зарубежного корреспондента 2014 года. Материалы Лойко также были выдвинуты на Пулитцеровскую премию. Однако, рассказывает журналист, еще на этапе предварительного отбора он был отсеян, уверен, что из-за того, что в пакете были тексты Уильямс.
— Вы еще планируете писать книги о войне в Украине?
— Я пока высказался. Я планирую какие-то книги писать, но пока дополнительного материала не имею. Горячей фазы войны там нет, я продолжаю доводить до ума эту книгу, посмотрим, что будет с ней, время покажет.
— Вам предлагали контакт на экранизацию романа компании Columbia Pictures и Sony Pictures, вы отказались его подписывать...
— Ну, что тут сказать, наверное, я — идиот. Если бы я подписал этот контракт, это была бы дополнительная реклама моей книги. Но, может быть, в результате даже кино бы не сделали. Контракт состоял из трех частей. Первая: они за очень небольшие деньги покупают у меня пожизненные права на персонажей моей книги, на их историю, — то есть эксклюзивные права на всю мою книгу (сначала предлагали $5 тыс., закончилось все на $7,5 тыс.). Далее, если они напишут сценарий, в котором я участвую как консультант, то там уже очень большие деньги. А если сделают кино, где я тоже буду консультировать, там тоже гигантские для меня деньги. Весь контракт был $157,5 тыс.
От контракта пришлось отказаться — в первую очередь, потому, что не было уверенности в том, что фильм действительно снимут. Продажа прав на историю, рассказанную Лойко, означала бы, что никто другой не сможет ее экранизировать. С выходом англоязычного варианта писатель надеется, что его роман издательства, а возможно, и кинокомпании, смогут прочитать самостоятельно, а не с помощью так называемых профессиональных ридеров, среди которых — немало россиян, настроенных по отношению к Украине не особо лояльно.
Сергей Лойко также считает, что фильм по роману "Аэропорт" мог бы стать лучшей пропагандой Украины в мире, поэтому в идеале его и снимать должны были бы в Украине, где богатых людей немало, а значит, можно создать пул инвесторов, пригласить хорошего режиссера по примеру поляков, которые в свое время сняли "Огнем и мечом".
— Как вы думаете, что могло бы положить конец войне на востоке Украины?
— Как только Путин по каким-то обстоятельствам уйдет из власти, естественным или неестественным путем, война сразу же закончится. Но Россия и Украина еще лет сто будут мириться. Эта война нанесла страшный вред во всех смыслах этого слова.
— По вашему мнению, как за эти два года войны изменились россияне и сама Россия?
— Россияне сейчас потихонечку начинают меняться в лучшую сторону, потому что в битве между холодильником и телевизором холодильник начинает понемногу выигрывать. России для этого нужно было военное поражение. Вот она проиграла в Украине, потом, чтобы замаскировать свое поражение, полезла в Сирию. По тому, как все идет, в Сирии она тоже проигрывает. Если еще будет война с Турцией, то Россия с треском проиграет и ее, тогда будет национальное унижение, оно пойдет на пользу, как это было в гитлеровской Германии после разгрома фашизма. Я не хочу, чтобы Россия была как страна разгромлена, но поражение руководства как-то мозги проясняет. Когда Россия украла Крым, на этом многие люди сломались, даже либеральные. У моих знакомых как будто из затылка вытащили один чип и вставили другой. Я не знаю, может, есть какие-то специальные технологии, но население России катастрофически зомбировано. Но сейчас я наблюдаю, как это начинает угасать.
— А в чем это проявляется?
— Эта крымнашистская риторика — ее стало меньше. Нет этого остервенения среди жителей, который орут на каждом углу "Крым наш!", гораздо меньше людей ходят и ездят по улице с этими ленточками колорадскими. Заметно, что у людей появились другие проблемы, а не только как нам организовать Крым.
Сергей Лойко уверен: многим тяжело согласиться с тем, что захват Крыма был большой ошибкой, но понимание того, что война в Украине стала для Кремля колоссальным просчетом приходит. Большинство перестало мечтать о великой российской империи, их больше заботит покупка одежды детям или проблема заграничных поездок, которые теперь стали очень дорогими. "В России сейчас всем людям жить стало трудно. Все сыпется, еще год-полтора — под санкциями, и это будет СССР образца 1989 года", — говорит Лойко. Но он не исключает, что Путин может прибегнуть к войне как к средству решения вопросов, поскольку война остается его главным оружием, которое помогло ему прийти к власти и завоевать популярность. Хотя путинские войны, по сути, выиграны только в телевизоре, — считает писатель. "Ничего себе — выиграли войну в Чечне! Россия платит Чечне контрибуцию, там есть такой местный король, который делает, что хочет, никто ему слово не может сказать, в том числе и Кремль, и Путин, — говорит Лойко. — Не знаю, кто сейчас главный в России — Путин или Кадыров. Я не удивлюсь, если Кадыров будет его официальным наследником".
— Вы себя ощущаете безопасно в Москве, вас еще не записали в предатели?
— Если вам посреди ночи бросают в окно выхлопную трубу, и она приземляется возле постели посреди комнаты... Это случилось давно, еще в сентябре, когда вышла книга. Я даже не стал обращаться (в полицию), просто вставил новое окно, переехал жить в другое место. Какой в этом смысл? Наоборот, по милициям ходить — это подставляться. У меня был случай давно, когда в мою машину, которая стояла под окном, залез вор и украл магнитофон. А я выпрыгнул на улицу с газовым пистолетом в руках и задержал его, отвел в милицию. Через полчаса его выпустили. Это бесполезное дело. Кто будет искать? Они не могут ничего расследовать, если не хотят. А они и не будут хотеть.
— Те небольшие изменения, которые вы видите в своих соотечественниках, могут привести к более масштабным?
— Это эволюционный процесс. Никакой революции в России быть не может. Почему российские либералы так любят через губу говорить про Украину, лягать ее, показывать ее ошибки и слабости? Потому что они завидуют черной завистью, потому что в Украине получилось то, что не получилось и никогда не получится у них.
